«Факультетская жизнь должна быть пропитана исследованиями»

Декан факультета прикладной политологии ГУ-ВШЭ Марк Урнов рассказывает о том, чем закончились переговоры об открытии совместных магистерских программ между факультетом и американскими вузами, а также об исследовательских планах, реформировании процесса обучения и китайской грамоте.

— Марк Юрьевич, чем закончились переговоры об открытии совместных магистерских программ?

— В течение ближайших двух лет мы планируем открыть одну-две программы. Мы начали обсуждать совместные программы с Университетом Нью-Йорка и Университетом Джорджа Мейсона, ведем переговоры по открытию программы MPA (Master of policy administration) с Колумбийским университетом. Единственная сложность — стоимость американских программ. Они дорогие. Самая дешевая — в Университете Джорджа Мейсона — стоит около 24 тысяч долларов. Сейчас мы думаем, как это обойти.

— Что-то уже придумали?

— Вряд ли американские студенты косяками повалят к нам за двойным дипломом. Самое реалистическое решение этой ситуации — неэквивалентный обмен. Мы договариваемся о двойном дипломе для наших студентов. Стараемся найти американских или российских спонсоров. С другой стороны, осуществляем академическую и инфраструктурную поддержку американским студентам, аспирантам и преподавателям, заинтересованным в том, чтобы приезжать в Россию и вести работу в тех или иных направлениях russian studies. Для интересующихся мы можем организовать курсы advanced Russian language. Затраты на пребывание американских коллег могут засчитываться в качестве компенсации части стоимости обучения наших студентов. Еще один вид экономии — договориться с американцами о том, что первый год студенты учатся в России, то есть по российским ценам, а на второй едут в США. Есть еще более дешевый вариант — договориться о том, чтобы наши студенты ехали в Штаты на последние полгода магистратуры, где писали бы и защищали диссертацию. Или по-другому: чтобы они ехали туда на полгода, потом возвращались и защищали диссертацию здесь, но на английском, чтобы американские коллеги могли участвовать в защите с помощью средств телекоммуникации. Так что есть много гибких схем, позволяющих преодолеть ценовой барьер. С точки зрения качества обучения лучше всего, по-моему, сделать так — студенты едут в США на первый год магистратуры, на второй — возвращаются, получают от нас согласованную часть предметов, но большую часть времени проводят в писании диссертации. Таким образом, ребята могли бы получить хорошую американскую затравку и натренироваться в английском. Но это, естественно, не самый экономичный вариант.

— А если кто-то из американских студентов захочет получить двойной диплом?

— Для них факультет прикладной политологии способен организовать, по крайней мере, пять хороших курсов на английском.

— Вы обсуждали тематику магистерских программ?

— Назвать программу — дело последнее. Надо понять, какие дисциплины предлагают американские магистратуры, какие — наши, сопоставить их и посмотреть, как этот синтез называется. Кроме того, мы хотим провести маркетинговое исследование и понять, чего ждут от программ с двойным дипломом потенциальные студенты. Думаю, наиболее популярным окажется синтез экономики и политики.

— Постигнут ли какие-то изменения уже существующие магистерские программы?

— Наш магистр (этим он отличается от западного) сильно ориентирован на прикладные знания. Наивысшая  мотивированность на изучение фундаментальных дисциплин — на первых двух курсах бакалавриата. С третьего курса большинство студентов поворачиваться в сторону практических знаний, а в магистратуре этот процесс достигает максимума. При слове «теория» у человека туманятся глаза! Я никого не осуждаю, такова структура рынка. И мы хотели бы это учесть — сделать магистратуру нарочито прикладной, резко увеличить количество мастер-классов, которые бы вели практики, обучающие ребят тому, что требует рынок, чтобы через два года человек был почти или вполне готов к работе. С другой стороны, мы не собираемся отказываться от академической, научно-исследовательской составляющей. Мы хотим сделать следующее — в то время как большая часть магистров будет заниматься прикладными вещами, небольшая группа будет изучать теоретические, суперфундаментальные проблемы.

— Сколько человек, по-вашему, могут заинтересоваться суперфундаментальными исследованиями?

— Я не думаю, что в такую группу придут больше пяти-семи человек. Но больше и не нужно! Этих магистров мы будем готовить к аспирантуре и рассматривать как кадровый резерв факультета. Мы постараемся сделать все, чтобы они остались в Вышке, на нашем факультете, в исследовательских институтах, лабораториях — таким образом, будет происходить процесс естественного омолаживания преподавательского состава.

— Бакалавриат тоже ждут реформы?

— В ближайшее время в бакалавриате существенно возрастет теоретическая нагрузка. Меня очень вдохновляет опыт Колумбийского университета. Любой студент этого учебного заведения получает набор из шести «ядерных» дисциплин — двух философских, двух культурологических и двух языков. Это правильно. Нельзя выпускать политолога без мощного гуманитарного образования. Может быть, мы постараемся сделать два обязательных курса по философии — нам очень нужен отдельный курс по эволюции нравственности или истории этических учений. Кроме того, нам нужны курсы по истории искусств и мировой литературы. Будем увеличивать нагрузку по языкам — давать больше домашних заданий, наращивать количество обязательного чтения на английском внутри базовых дисциплин. Второй язык со второго курса хотелось бы сделать обязательным. Я думаю, что для нынешнего поколения российских студентов среди набора вторых обязательных языков  должен присутствовать китайский. Хотим постепенно сокращать лекционную нагрузку, чтобы дать больше времени на семинары и самостоятельное чтение. Собираемся перестроить систему курсовых работ — так, чтобы они были связаны с работой научных лабораторий. Вполне возможно, это потребует сокращения числа других обязательных письменных работ.

— Расскажите об исследовательских планах факультета.

— На ближайшие два-три года у нас есть ряд приоритетных задач. В первую очередь — значительное расширение исследовательской деятельности, в том числе совместной с зарубежными коллегами. Факультетская жизнь должна быть пропитана исследованиями. Сейчас на факультете есть успешно развивающаяся научно-учебная лаборатория под руководством Валерии Касамары — Лаборатория политических исследований, которая уже стала центром притяжения заинтересованных в исследовательской работе студентов. В этом году мы планируем открыть Институт политического планирования. Сейчас мы работаем над проектом «Ценностная неоднородность общества как фактор социальной динамики». Мы хотим посмотреть, насколько гетерогенность культуры стимулирует развитие общества. Другой проект посвящен сравнению ценностных и политических ориентаций молодежи разных социальных слоев. Уже сейчас есть далеко не тривиальные результаты по подросткам-беспризорникам и подросткам из элитных школ.

— Вернемся к изначальной теме интервью, к совместной работе с зарубежными партнерами. Какие проекты проводит ваш факультет с иностранными коллегами?

— Например, совместное исследование с Университетом Эмори в Атланте, Джорджия. Это большой, двухлетний проект, преследующий две цели. Во-первых, посмотреть, что собой представляет российский средний класс, каково его потребительское и сберегательное поведение, каковы ценностные ориентации. Во-вторых — выяснить, каким образом в российских регионах стимулируется развитие среднего класса (если, конечно, стимулируется). Кроме того, с нашими давними партнерами, Science Po — Институтом политических наук в Париже, — мы собираемся изучать проблемы политической идентичности, национализма, экстремизма. С Университетом Джорджа Мейсона планируем проект по изучению эффективности государственного управления. Еще одно направление, интересующее и американцев, и нас — политологический анализ роли медиа, в первую очередь, блогосферы, в современном мире.

— А если говорить о стратегии такого партнерства?

— Знаете, мы сейчас уже отказываемся от ставки на изучение российских реалий. Это тупик. В мировом академическом сообществе интерес к России падает. В такой ситуации лучшее, что можно сделать — перестать фокусироваться на себе и включиться своими мозгами в исследование универсальных проблем.

Сергей Степанищев, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ